В 1960 году, более 60 лет назад, капитан ВВС США Джозеф Киттингер-младший установил рекорд по самому высокому прыжку с парашютом. Это случилось на высоте 102 800 футов (примерно 31,3 км). Приземлился Джозеф в Нью-Мексико.
Штатный фотограф National Geographic Фолькмар Венцель установил камеру внутри гондолы (от холода её защищали пластиковые бутылки с водой и алюминиевая фольга), запечатлев момент, когда Киттингер прыгнул и начал свое падение. Его рекорд держался до 2012 года — тогда Феликс Баумгартнер прыгнул со 127 852 футов (38,9 км). Киттингер входил в инженерную команду Red Bull Баумгартнера и был наставником Баумгартнера на протяжении всей миссии 2012 года.
Ниже мы приводим перевод отрывков из дневника Джозефа. Это его мысли по поводу своего полёта.
_____
«Аэродинамически космос начинается примерно в 120 милях [190 километрах] от Земли. Физиологически и психологически, однако, он начинается только на 12 милях [19 километров], где выживание требует сложной защиты от реальной космической среды. Я поднялся на 19,5 мили [31 километр] над уровнем моря, где физические и умственные опасности были намного больше (чем во время тестовых прыжков с меньших высот), чтобы испытать наши космические системы выживания и спасения с парашютом.
Я хочу описать свои впечатления от этого высокого, чуждого мне мира. Стремясь подобрать правильные слова, я отправляю сообщение на наземный контроль:
– Надо мной враждебное небо. Человек никогда не покорит космос. Он может жить в нём, но никогда не победит его. Небо над нами пустое, очень чёрное и очень враждебное.
Я рад, что воздушный шар вращается медленно, потому что у меня есть шанс охватить горизонт через открытую дверь гондолы. Я замечаю изменение оттенка неба: обычный синий примерно до 15 градусов над горизонтом, а затем всё более тёмный, пока он не достигает чернильной глубины ночи вокруг шара. Такое тёмное небо без звёзд кажется странным, но я тщетно вглядываюсь, чтобы найти хоть одну.
На нулевом отсчёте я делаю шаг в космос. Никакой ветер не свистит и не треплет мою одежду. У меня нет абсолютно никакого ощущения увеличивающейся скорости, с которой я падаю. Я падаю лицом к облакам. Затем я переворачиваюсь на спину и вижу жуткое зрелище. Белый шар резко контрастирует с черным, как ночь, небом, хотя сейчас 7:12 утра и я купаюсь в солнечном свете. Я снова ищу глазами звёзды, но ничего не вижу.
<…>
В будущем я вижу, по крайней мере, три различных категории, в которых пилотируемые воздушные шары могут играть ценную роль в космических исследованиях.
Во-первых, это астрофизика. Земная атмосфера, завеса рассеянных веществ искривляют лучи света, скрывают целые галактики из поля зрения и заставляют звёзды казаться мерцающими, когда они вовсе не мерцают. Если бы мы могли посадить астронома с телескопом в гондолу и поднять его наверх для беспрепятственного обзора, мы увидели бы небеса новыми глазами.
Во-вторых, воздушный шар может испытывать системы жизнеобеспечения для космоса. Полная жизнеобеспечивающая система воздушного шара может быть взята, компонент за компонентом, и проверена в реальных условиях работы.
В-третьих, воздушный шар может быть идеальным тренажёром для космонавтов. Хотя вы изолируете людей в лабораторных космических кораблях, будущие космонавты знают, что помощь находится всего в нескольких футах. В воздушном шаре, находящемся в милях над землей, помощь находится далеко, и космонавт будет изучать свою работу с учетом этого факта.
_____
Вот так люди покоряли небо, чтобы затем покорять космос. Им было страшно, но они были уверены в необходимости своих действий.
Полный текст воспоминаний можно прочитать на английском здесь: nationalgeographic.com
Автор: Анастасия Сваровская